этом рассказывать, но я могу спросить у Шеннон. Вот я и спросил.

Генри смотрел себе под ноги.

– Я сказал ей, чтобы она никому не говорила.

– Ты же не будешь из-за этого обижаться на нее, так? – задал вопрос шериф Джонс. – Когда большой дядька со звездой на груди спрашивает такую малышку, как она, что ей известно, малышке трудно удержать рот на замке, правда? Ей ничего не остается, как сказать, разве нет?

– Не знаю. – Генри по-прежнему смотрел себе под ноги. – Вероятно. – Он не играл несчастного – он был несчастным, пусть события и развивались, как мы рассчитывали.

– Шеннон говорит, твои отец и мать крепко поругались из-за продажи этих ста акров, а когда ты взял сторону отца, миссис Джеймс достаточно сильно тебя ударила.

– Да, – сухо ответил Генри. – Она слишком много выпила.

Шериф Джонс повернулся ко мне:

– Она напилась или просто была навеселе?

– Где-то между, – ответил я. – Если бы напилась, то продрыхла бы всю ночь, вместо того чтобы встать, собрать чемодан и тихонько, как вор, выскользнуть из дома.

– Вы думали, она вернется, как только протрезвеет?

– Да. До асфальтовой дороги больше четырех миль. Я не сомневался, что она вернется. Но должно быть, кто-то ехал мимо и подвез ее к себе до того, как у нее прочистилась голова. Наверное, водитель какого-нибудь грузовика, которые курсируют между Линкольном и Омахой.

– Да, да, и я бы так подумал. Уверен, вы услышите о ней, когда она свяжется с мистером Лестером. Если она собирается начать новую жизнь в городе, если она так решила, ей понадобятся деньги.

Что ж, он тоже это знал.

Шериф вновь пристально посмотрел на меня.

– У нее были деньги, мистер Джеймс?

– Ну…

– Давайте не будем стесняться. Признание полезно для души. Католики в этом правы.

– Я держал жестянку в комоде. Примерно двести долларов, чтобы платить сборщикам урожая, которые приступят к работе в следующем месяце.

– И мистеру Коттери, – напомнил Генри. Повернувшись к шерифу Джонсу, он добавил: – У мистера Коттери есть жатка «харрис джайант» для кукурузы. Почти новая. Классная штуковина.

– Да, да, видел у него во дворе. Большущая мерзавка, да? Деньги из жестянки исчезли, так?

Я кисло улыбнулся – только в действительности улыбался не я: Коварный Человек правил бал с того самого момента, как шериф Джонс подъехал к колоде для колки дров.

– Она оставила двадцатку. Щедро, ничего не скажешь. Но именно двадцатку Коттери берет за использование жатки, так что все в порядке. Что же до сборщиков урожая, я думаю, Стоппенхаузер из банка выдаст мне краткосрочную ссуду. Если только он не в долгу перед «Фаррингтон компани». В любом случае лучший помощник у меня есть. – Я попытался потрепать Генри по волосам. Он, смущаясь, отпрянул.

– Пожалуй, мне есть что сообщить мистеру Лестеру, так? Ему все это не понравится, но если он умен, а он считает себя умником, то поймет: ему остается только ждать, когда она появится у него в офисе, и это произойдет скорее раньше, чем позже. Пропавшие обычно появляются, когда у них заканчиваются зелененькие, да?

– По моему опыту, да, – ответил я. – Если вы закончили, шериф, мы с сыном вернемся к работе. Этот бесполезный колодец следовало засыпать тремя годами раньше. Моя старая корова…

– Эльпис. – Генри говорил как во сне. – Ее звали Эльпис.

– Эльпис, – согласился я. – Она вышла из амбара, забралась на крышку, а дерево не выдержало. Мне пришлось ее пристрелить. Пойдемте за амбар, и я покажу вам – эта ленивая тварь теперь в колодце. Мы собираемся похоронить ее там, где она сейчас и лежит, и отныне я буду называть старый колодец «Дурь Уилфреда».

– Что ж, я бы посмотрел, но у меня встреча со старым, вечно недовольным судьей. В другой раз. – Кряхтя, шериф уселся за руль. – Спасибо за лимонад и гостеприимство. Вы бы могли его и не проявлять, учитывая то, с чьей подачи я сюда приехал.

– Все нормально, – ответил я. – Каждый должен выполнять свою работу.

– И нести свой крест. – Проницательный взгляд шерифа сместился на Генри. – Сынок, мистер Лестер сказал мне, что ты явно что-то скрывал. Он в этом не сомневается. И ты скрывал, так?

– Да, сэр, – ответил Генри все тем же бесстрастным и каким-то жутким голосом. Словно все его эмоции улетучились, как и напасти, лежавшие в сосуде Пандоры, когда она его открыла. Да только у Генри и у меня надежды не осталось: дохлая Эльпис лежала на дне колодца.

– Если он спросит меня, я скажу ему, что он ошибался, – продолжил шериф Джонс. – Адвокату компании не обязательно знать, что мать мальчика подняла на него руку, когда была пьяна. – Он пошуровал под сиденьем, достал длинный S-образный инструмент, хорошо мне знакомый, и протянул Генри: – Не побережешь спину и плечо старику, сынок?

– Да, сэр, конечно. – Генри взял ручку и направился к переднему бамперу «максвелла».

– Береги запястье! – прокричал Джонс. – Она лягается, как бык! – Потом повернулся ко мне. Блеск заинтересованности ушел из глаз. Вместе с зеленью. Теперь они выглядели тусклыми и серыми, как вода в озере в пасмурный день. Это были глаза человека, который мог чуть ли не до смерти забить бродягу, найденного в грузовом вагоне, и спать спокойно, нисколько об этом не жалея. – Мистер Джеймс, должен вас кое о чем спросить. Как мужчина мужчину.

– Хорошо. – Я пытался приготовиться к следующему вопросу, который, я в этом не сомневался, вот-вот должен слететь с губ шерифа: «В вашем колодце есть еще одна корова? По имени Арлетт?» Но я ошибся.

– Я могу передать по телеграфу ее имя и приметы, если будет на то ваше желание. Она не уедет дальше Омахи, правда? У нее всего сто восемьдесят зеленых. Женщина, которая всю жизнь вела домашнее хозяйство, понятия не имеет, как прятаться. Вряд ли она отправится в восточную часть города, где дешевые пансионы. Я могу сделать так, что ее приведут к вам. Притащат за волосы, если вы захотите.

– Это великодушное предложение, но…

Тусклые серые глаза разглядывали меня.

– Подумайте об этом, прежде чем ответить «да» или «нет». Иногда женщина просто просит, чтобы к ней «приложили руку», если вы понимаете, о чем я, а потом она становится шелковой. Хорошая взбучка многим идет на пользу. Подумайте об этом.

– Ладно.

Взревел двигатель «максвелла». Я протянул руку – ту самую, которой резал горло жене, – но шериф Джонс этого не заметил. Он регулировал зажигание и газ.

Две минуты спустя о его визите напоминало лишь уменьшающееся на глазах облако пыли.

– Он даже не захотел посмотреть, – удивился Генри.

– Не захотел.

И, как оказалось, хорошо, что не захотел.

Мы быстро засыпали колодец, когда увидели, что он едет к нам. Из земли к тому моменту торчала только одна задняя нога Эльпис. Копыто находилось примерно на четыре фута ниже края колодца. Мухи вились тучей. Шериф удивился бы, с чего бы, это точно, но удивился бы